Как говорится, если у тебя нет паранойи — это еще не значит, что за тобой не следят. Мы уже давно тебся пасем, придурок. И приготовили маленький сюрприз. По всем законам жанра!
Если тебе ответили молчанием, это еще не значит, что тебе не ответили.
Сократ (100+)
Даже если Ваши извинения приняты благосклонно, это еще не значит, что Вас простили.
Эдуард Александрович Севрус (100+)
Если у тебя получилось обмануть человека, это не значит, что он дурак, это значит, что тебе доверяли больше, чем ты этого заслуживаешь.
Чарльз Буковски (40+)
Если волк съел твоего врага, это еще не значит, что он стал твоим другом.
Наложницы ненависти (Вадим Панов) (1)
Чужая жизнь, как чужие окна… Даже, если на подоконнике цветы, это еще не значит, что внутри рай…
Неизвестный автор (1000+)
Если у меня другое мнение, это не значит, что я ваш враг или идиот. Это просто значит, что у меня другое мнение.
Эдвард Радзинский (10+)
Мы многого не понимаем в этом мире. Но это не значит, что этого нет.
Гримм (30+)
Не спрашивайте у человека — любит он Вас или нет. Если Вы не чувствуете этого в его поступках по отношению к Вам, то, значит, ответ Вы уже знаете.
Элис Романова (30+)
Действуй сейчас!
Вчера уже нет, а завтра может и не настать.
Выбор за тобой.Неизвестный автор (1000+)
Если тебе что-то не нравится — меняй это. Если менять не хочется — значит тебя все устраивает.
Неизвестный автор (1000+)
Программы, мониторящие соцсети и СМИ, уже умеют определять «ближний круг» оппозиции и делить материалы на либеральные и патриотические
Несколько недель назад появились сообщения о том, что некий «Центр исследований легитимности и политического протеста» собирается разработать программу для мониторинга социальных сетей с целью предупреждения готовящихся несанкционированных акций и митингов. Выясняется, однако, что активистам упомянутого «Центра» нет никакой нужды изобретать велосипед. Подобные программы давно разработаны профессионалами и в современных условиях у них необъятное поле применений — от коммерческих до политических.
На V международной конференции «Информационные технологии и математические методы в экономике и управлении», открывшейся в РЭУ им. Г.В.Плеханова 22 апреля 2015 года, директор компании «Ашманов и партнеры» Игорь Ашманов сделал доклад о возможностях одного из подобных инструментов под названием «Крибрум». Остановимся на некоторых главных моментах его сообщения, хорошо иллюстрирующих потенциальные возможности современных средств слежения за пользователями.
Программа «Крибрум» выкачивает и анализирует 14 миллионов твитов в день в русскоязычном сегменте Twitter, 300 тысяч сообщений в ЖЖ, весь «Вконтакте» (17 миллионов записей в день), частично Facebook (6 миллионов записей в день), 120 тысяч независимых блогов и форумов, 19 тысяч СМИ (300 тысяч статей и заметок в день) и полтора миллиона ежедневных записей в сервисе Instagram. Время реакции программы на изменение обстановки — от одного до нескольких часов. Причем в силу ограниченности ресурсов разработчиков анализируется только русскоязычный сектор Интернета, составляющий примерно 2% от мирового, но нет никаких принципиальных препятствий для распространения ее хоть на весь мир.
В начале доклада Ашманов напомнил расхожую истину о том, что любой пользователь социальных сетей добровольно и без принуждения публикует множество информации о себе. И уверил собравшихся, что эта информация, невзирая ни на какие законы, не будет уничтожена никогда — даже если она исчезла из публичного доступа, все равно все сведения остаются в базах данных и могут быть оттуда извлечены в любой момент. Слишком велика ценность такой информации, чтобы ее уничтожать: социальные сети сегодня — один из главных источников сведений для следователей, налоговых служб, кадровиков, рекламщиков с маркетологами и прочих интересующихся вашей личной жизнью.
Вы можете сознательно не публиковать свои персональные данные, однако, они легко извлекаются из ваших сетевых связей и сообщений и, кстати, из многих скрытых функций мобильных устройств. Ашманов, например, напомнил о том, что смартфоны по умолчанию имеют функцию географической привязки, и значительная часть пользователей о ней просто забывает, в результате чего текущее местоположение попадает в публичный доступ. И если вы представляетесь горячим украинским патриотом, но вещаете с Лубянской площади в Москве, то сделать заключение о ваших целях совсем не сложно.
Применение таких программных инструментов Игорь Ашманов проиллюстрировал на нескольких разноплановых примерах. Один из самых интересных был посвящен анализу «горячих» тем в СМИ и классификации последних на условно «либеральные», «нейтральные» и «патриотические». Выяснилось, что среднее время жизни актуального события в СМИ и соцсетях резко сократилось за последний год и в настоящее время составляет не более 3-4 дней, тогда как еще год-два назад оно превышало неделю. Налицо нарастающая усталость аудитории от «убойных» тем.
При этом, например, в потоке новостей по Украине, как одной из самых популярных тем в Рунете, соотношение реальных новостей к простым перепечаткам составило 1:20, то есть реальной новой информации совсем немного. Ее, кстати, немного и в абсолютном исчислении: 90% всех сообщений в Сети — мусор. Так, например, девять из десяти сообщений в Twitter — бессмысленный повторы.
Для анализа распределения СМИ по условной «либеральности»/«патриотичности» в «Крибруме» был введен искусственный «коэффициент либеральности», который вычислялся, как отношение количества согласий в соцсетях от «либералов» к количеству согласий от «патриотов». Чем выше такой коэффициент, считают разработчики, тем «либеральнее» СМИ. Самый интересный результат этого исследования в том, что консолидация сторонников либеральных взглядов в десять раз выше, чем в противоположном лагере: самое высокое значение «коэффициента либеральности» равно 70, тогда как самые «патриотичные» издания демонстрируют его значение намного меньше, примерно 1:7.
Еще один впечатляющий пример того, что можно извлечь из социальных сетей, был дан докладчиком на примере группы поддержки Алексея Навального. Как выяснилось, из статистических закономерностей очень легко не только вычислить основные компоненты группы, составляющей в совокупности около 50-60 тысяч человек, но и быстро получить доступ к персоналиям.
На иллюстрации показана картинка «ядра» и «ближнего круга» группы, которую рисует программа, где каждый маленький кружочек обозначает конкретного человека. Щелкнув по нему, вы (ну, или, соответственно, следователь спецслужб) получаете доступ к составленному программой личному досье.
Попробуем сопоставить все эти результаты с реальностью. На открывшемся 22 апреля Российском интернет-форуме (РИФ) прозвучали очередные оценки количества отечественных интернет-пользователей, которое составило около двух третей всего населения (62% по данным Минкомсвязи). Из этого количества около 90% пользователей являются одновременно и пользователями социальных сетей. То есть более половины населения могут быть охвачены тотальной слежкой с помощью инструментов, подобных ашмановскому «Крибруму». Есть и реальные подтверждения (и не только от Сноудена), что подобными программами пользуются и все крупные зарубежные спецслужбы.
Правда, вероятно, только у американского АНБ достаточно ресурсов, чтобы охватить слежкой существенную часть цивилизованного мира, остальные, скорее всего, ограничиваются своими национальными сегментами. Но пользователям от этого не легче — рискну предположить, что простым российским пользователям потенциальных угроз от АНБ куда меньше, чем от родных спецслужб.
Но вот насколько это все действительно реально полезно на практике? Для мониторинга нежелательной общественной активности, вроде призывов к митингам и выступлениям — несомненно. А вот в части заключений о политическом профиле конкретных пользователей или, скажем, в качестве исходного материала для политического анализа — позвольте усомниться. Как сказал на той же конференции директор ЦЭМИ РАН В.А.Макаров, нельзя по пользователям социальных сетей пытаться делать заключения обо всем населении. Вероятность ошибки при статистическом подходе достаточно велика для того, чтобы полагать ее даже большей опасностью, чем собственно существование «Большого Брата», которое ни у кого уже не вызывает сомнений.
Призывать к отказу от социальных сетей, конечно, бессмысленно, вовлеченность пользователей со временем будет только расти. Но будьте осторожны и хотя бы помните о том, что вы сами себя раскрываете всему миру. Эпоха свободного Интернета закончилась необратимо.
Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят
Книга «Безумие ли?» молодого врача-психиатра Александра Границы, вышедшая в издательстве АСТ, посвящена будням его профессии. Как психиатр ставит диагноз? Где границы нормы? Как лечить пациента. Indicator.Ru публикует отрывок из книги.
Будучи и психиатром, и психологом, каждого пациента я стараюсь рассматривать с обеих точек зрения. Но вопрос, который очень часто решается однобоко, — психиатрами в пользу болезни, психологами, наоборот, как вариант нормы, — у меня всякий раз вызывает сомнения и внутренний диалог. В этой главе, открывающей данную книгу, мне хотелось бы показать, какие этапы рассуждений проходит врач-психиатр, когда к нему обращается пациент. Здесь и в последующем будут перемежаться истории из практической жизни моего литературного героя — молодого врача-психиатра, на примере которых я постараюсь проиллюстрировать специфику клинической работы, особенностей заболевания и его диагностики, с комментариями научного и клинического характера. И первую историю мне хотелось бы озаглавить так: Если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. «Мне очень нравится работать по субботам. С одной стороны, в субботние дни тихо и спокойно: нет большого количества выписок, консультаций, врачебных комиссий и других медикосоциальных вопросов. И потому утро наполнено размеренностью и какой-то доброжелательностью. С другой стороны, порой оно может радовать неординарными случаями. Пролистав историю болезни поступившего прошлой ночью пациента, первое впечатление о нем у меня сложилось привычное. Соседи вызвали скорую помощь и участкового, жаловались, что пациент их «травит уайт-спиритом», обвиняет в преследованиях и мстит за «надуманное вредительство». Такие истории случаются часто, в основном с возрастными пациентами шестидесяти-восьмидесяти лет. Живущие в одиночестве или редко общающиеся со своими родственниками, на фоне снижения возможностей памяти, они становятся подозрительными и могут винить окружающих в попытках причинения им ущерба.
Я пригласил пациента на беседу. В ординаторскую, медлительной и осторожной походкой, вошел высокий, худощавый, седой мужчина (ему было чуть больше шестидесяти). Нос его прикрывали опалового цвета очки, пуговицы пижамы были аккуратно застегнуты. Смотрел он выжидательно и несколько раздраженно. Сев на предложенный стул, он отвечал на мои вопросы, прерывая их собственными замечаниями. Его манера речи выдавала в нем хорошее образование и склонность к интеллектуальному труду. Уже много лет он жил один: родители скончались, и он остался в той же квартире, где началось его детство. У него было два высших образования в сфере инженерии и экономики. До пенсии и еще два года после он работал в разных организациях инженером-экономистом. А последние пару лет подрабатывал тем, что писал обзорные статьи по проблемам экономики и управления для интернет-журналов. Жил он замкнуто и не создавал впечатление конфликтного человека. Все это заставляло задаться вопросом, как же он очутился в психиатрической больнице.
Чего и он до конца не понимал сам. Из его слов выходило, что он вызвал участкового полицейского к себе домой, а вместе с ним «почему-то приехала психиатрическая бригада». Он рассказал, что уже несколько лет у него имеется конфликт с жильцами квартиры нижнего этажа. Предыдущий владелец, с его слов, периодически пытался ему «вредить»: отключал электричество, пускал неприятные запахи через щели в полу. Был период, когда пациент даже видел дым из половых щелей, словно кто-то намеренно накуривал сигаретный дым в них, приходилось заливать пол водой, чтобы это прекратить. У них с соседом были неоднократные конфликты по этому поводу. Но полгода назад наступило некоторое облегчение — тот сосед переехал и вселился другой. Но и с ним, пациент искренне разводил руками в этот момент, началась та же катавасия: стуки в дверь, громкая музыка, инородные запахи в полу.
На этом история не остановилась. В течение двух последних недель начали происходить пугающие вещи. Сначала это были громкие стуки в дверь. Пациент боялся подходить, так как половицы скрипели, а выдавать своего присутствия не хотелось. Затем после таких стуков ему отключили электричество через подъездный щит. «Видимо выманить меня из дома хотели», — прокомментировал он. А однажды на дверном глазке обнаружилась налепленная жевательная резинка.
«Понимаете, доктор, был бы я моложе или жил не один, я бы может и открыл, но так — мне боязно», — говорил он. Далее он рассказал, что эпизод со жвачкой стал последней каплей, и он решил вызвать участкового полицейского. Но когда тот пришел, а пациент начал ему объяснять текущую ситуацию, полицейский вызвал бригаду скорой помощи. Такая история заставляет сомневаться. Отчасти это похоже на правду. Уже немолодому, одинокому человеку в таких условиях действительно стоит опасаться открывать двери незнакомцам. Если, конечно, источники стука были реальны. Тогда я спросил про «уайт-спирит» и попытки мести.
«Я затеял ремонт, — ответил он. У меня стены и двери в комнатах покрашены масляной краской. Местами краска облупилась, надулись пузыри. Вот и приходится их оттирать. Я беру «уайт-спирит» и скребком оттираю». Опять же, бывает и такое. Соседские отношения не всегда доброжелательные. Какие-то мелкие недовольства могут копиться, могут иметь реальную основу, и когда не способны разрешиться самостоятельно — идут обращения к участковому. Мы договорились с ним, что я постараюсь разобраться в сложившейся ситуации, но ему придется потерпеть до понедельника, когда придут заведующий отделением и заместитель главного врача. Он был не против. Я снова открыл историю болезни. Из рапорта участкового следовало, что его вызвали соседи моего пациента по лестничной площадке. Значит, это не те, на конфликт с которыми грешил он. Причина вызова психиатрической бригады была в «неадекватности поведения и агрессивности». А кому же понравится, когда ты вызываешь полицейского, чтобы он тебе помог, защитил, а он зовет санитаров? Далее были приклеены два заявления от соседей. Как я понял, с той же лестничной площадки. Из заявлений выходило, что уже несколько месяцев он их «травит уайт-спиритом», а на контакт при просьбах это прекратить не идет. К счастью, в обоих случаях были указаны номера телефонов соседей. Я позвонил по первому из них. Трубку сняла пожилая женщина, отвечавшая с татарским акцентом.
Она рассказала, что знала еще его родителей, когда они переехали в этот дом. Дом был старый, а половицы — и вправду деревянные. По характеру она описывала его замкнутым и необщительным. Особенно после смерти родителей он практически ни с кем из жильцов не разговаривал, а старался отвернуться или прошмыгнуть, если все же попадался навстречу на лестнице. Порой она замечала, что он разговаривал на улице без собеседника. Сквозь тонкие стены иногда слышалась нецензурная брань, но только его же собственным голосом. И в короткие редкие беседы он жаловался на квартиру снизу. Именно поэтому, считала она, пациент разливал «уайт-спирит», пытаясь отомстить. Когда терпение лопнуло, она вызвала участкового полицейского.
Участковый приходил не единожды. Он стучал в дверь, но ему никто не открывал. Он пытался застать пациента дома, но всякий раз наталкивался на запертое и молчаливое дерево. Ему предложили отключить электричество в подъездном щите — выманить из квартиры для разговора. Но никто не вышел, никто не открыл, никто не подходил к порогу. Может быть, уехал? Чтобы проверить эту версию полицейский решил прилепить жевательную резинку на глазок — если он здесь, то отлепит. И правда, жвачки уже не было на прежнем месте — она оказалась в следующий день на дверном глазке соседей снизу. А в квартиру его так и не пускали. В конце концов, сам любитель «уайт-спирита» пригласил участкового принять меры и наконец прекратить эти «злоумышленные долбежки» в его квартиру. Вместе с ним-то и приехала бригада.
Я положил телефонную трубку. И смех и грех, как говорится. Выходил каламбурный случай, когда природная мнительность встретила реальные поводы. И что мне было делать? С такой точки зрения делать ему в психиатрической больнице нечего. Однако были небольшие шероховатости, которые требовалось изучить. С точки зрения феноменологического подхода в психиатрии одно и то же явление можно интерпретировать либо как симптом, либо как вариант своеобразной нормальности. Опасения — фобии, подозрительность — паранойя, грусть — депрессия. С одной стороны, можно усмотреть вполне объяснимые действия и рассуждения в истории моего пациента: одинокий, некрепкий мужчина, склонный к опасениям и страхам, преувеличению конфликтности и злого умысла действий других людей — соседей. И его реакции вполне объяснимы в таком случае. Как однажды сказал заместитель главного врача, который курирует наше отделение: «если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят». Однако его устойчивая настроенность и тенденция к объяснению ситуации как проявления недоброго отношения к нему со стороны жильцов одной и той же квартиры, а также указание на склонность беседовать без собеседника предлагали иную интерпретацию. Большую часть жизни он работал по профессии, которая предполагала наличие достатка. Он мог позволить себе приобрети другую квартиру, завести семью. Вместо этого он продолжал замкнуто вести свою жизнь. У него не было друзей, не было стремлений и амбиций к достижению большего. Мир чисел и строительных планов его вполне устраивал. Родители — пока они были живы — видимо, составляли все его социальное окружение. Он сам говорил мне об этом. Необходимости в других людях он не испытывал. Это было связано и с его недоверием к ним. У подобного склада характера часто присутствует убеждение, что другие люди враждебны, хотят причинить вред. Он не мог вспомнить, когда чувствовал сильную привязанность, даже смерть сначала отца, затем матери он перенес достаточно легко. Переживал, тревожился за себя, иногда раздражался, по-тихому радовался. Но все эти эмоции были скорее отголоском работы его рассудка. И если его подозрительность и аутичность, относительная «холодность» в отношении других людей и собственных переживаний еще не были проявлением психического заболевания сами по себе, то они вносили вклад в понимание расстройства, так как были и другие симптомы, которые трудно отнести к проявлению нормы.
В беседах он рассказал, что соседи на двух этажах — сверху и снизу — являются «наркоторговцами», что они занимаются производством наркотиков, и дым, который он видел у себя в квартире, на самом деле был от их «производства». С его точки зрения, именно это и стало причиной конфликтного отношения с ним. Он называл их «синдикатом», считал преступной группой. Когда уехал первый сосед снизу, сменивший его человек тоже был включен пациентом в этот «синдикат». Хотя со слов других соседей (я тоже расспросил их по телефону), это были обычные семьи, которые снимали жилье в этом доме. Он считал, что они создали устройство, способное отключать электроприборы. Правда оно было слабым и отключало только его старый радиоприемник, на компьютер и телевизор «мощности не хватало». «Несколько лет назад я придумал его, написал чертеж, и он был только у меня на компьютере. Они как-то смогли выкрасть и построить его и направили против меня». Наши попытки разубеждения, демонстрации сложности таких действий, нелогичности вводили его в некоторое замешательство, но все равно от этих идей он не отказывался. В то же время ответить, почему они делают это именно с ним, а не с другими соседями, в чем его исключительность, он не смог. Это было похоже на бредовые идеи — стойкие ложные убеждения, которые невозможно преодолеть. Такая бедная симптоматика указывает на проявление паранойяльного синдрома.
Дополнительное обследование у невролога, ЭЭГ, ЭхоЭГ не выявили серьезных нарушений. Медицинский психолог обнаружил склонность к формированию латентных связей между явлениями и мнительность как черту личности. Затем мы провели врачебную комиссию, где изучали этот случай с заместителем главного врача и заведующим отделением. Его замкнутость, подозрительность, холодность мы стали рассматривать через призму проявлений болезни. Ложные идеи преследования со стороны соседей как проявление психотической бредовой продукции. Тем не менее не было галлюцинаций, не было развернутых идей преследования, которые бы поражали своей нереалистичностью и вычурностью (то, что характерно для параноидного синдрома). Это было близкое к границам нормы психическое расстройство — паранойяльная шизофрения. И хотя было искажение реальности, все-таки не все события этой истории были вымышленными. Через две недели лечения его негативный настрой в адрес соседей стал меньше. И хотя его мнительность никуда не делась, но теперь он уже не хотел продолжения конфликта».
Если у вас нет паранойи, то это ещё не значит, что за вами не следят
Открытость — замечательная черта. Открытые люди притягивают, с ними легко в общении. Однако не стоит забывать золотое правило: если у вас нет паранойи, то это ещё не значит, что за вами не следят. Особенно в век социальных сетей, которым мы доверяем зачастую чрезмерно чувствительную информацию не только о себе, но и о своих близких, выкладывая на всеобщее обозрение подробные фотоотчёты из нашей жизни.
Читайте также
Американцы, кстати, в этом плане делятся на две противоположные категории. Как-то один из моих соседей, умудрённый жизненным опытом и военной службой, искренне покрутил у виска, когда узнал, что я хочу установить систему «умного дома» с удалённым доступом к домашнему видеонаблюдению. Вердикт соседа был не из приятных: «Впервые вижу такого идиота, который самолично готов преподнести на блюдечке все подробности своей жизни любому начинающему хакеру. Разве ты не знаешь, что подключиться к системе «умного дома» проще, чем включить кофеварку?»
Поразмыслив и изучив тему — на «идиота» решил не обижаться, а от идеи установки навороченных электронных игрушек отказался. Сосед потенциально был прав. В США случаев вскрытия домашних систем и виртуального вторжения в личную жизнь, оказывается, пруд пруди.
Но есть и другие американцы. Такие типичные жители страны «непуганых оленей» (в Америке олени вообще ничего и никого не боятся, из-за чего частенько становятся причиной тяжких ДТП).
Читайте также
Зашёл, помнится, на общественную ФБ-страницу городка McLean, что в штате Вирджиния и 15 минутах езды от столицы США. Городок примечателен тем, что помимо милых ресторанчиков и торговых центров есть в нём район Langley, где размещается штаб-квартира ЦРУ. Это общедоступная информация, её в Wikipedia найти можно. Но я наткнулся, скажем так, на другой прикол.
На публичной ФБ-страничке отображаются посты самых разных пользователей, если они сделали геолокационный “check in” в городке. И что смешно, среди постов было немало селфи молодых идиотов (если следовать вокабуляру моего соседа), которые радостно селфились аккурат на фоне главного офиса главной американской разведки, сопровождая фотку текстом следующего содержания: «Меня приняли на работу. «
Прямо как в анекдоте. Штирлиц залез на телеграфный столб и, чтобы не привлекать внимания прохожих, развернул газету.
Нет, ну серьезно, любой иностранной разведке даже напрягаться не надо на хлопоты по взлому отдела кадров ЦРУ. Секретные агенты сами радостно себя сливают. )) А потом Конгресс обеспокоено заявляет об иностранном вмешательстве и вынужден запускать руку в карман налогоплательщиков для выделения многих миллиардов долларов на усовершенствование систем cyber security.
Вспомнил всё это по случаю очередного шпионского скандала, разразившегося в США. Читаем и мотаем на ус — Сеть следит за тобой!
Читайте также
Сеть LinkedIn стала шпионской
Арестованный в ноябре прошлого года, Ео Цзюнь Вэй на прошлой неделе официально признался в сборе информации для разведки КНР из правительственных и военных источников США, используя сеть LinkendIn. Приговор Ео Цзюнь Вэю будет вынесен в октябре, ему грозит десять лет тюрьмы. В Вашингтоне называют это дело примером того, как Пекин использует «некитайских граждан для нападения на США», пользуясь «открытостью американского общества».
В своей работе на китайскую разведку Ео Цзюнь Вэй активно использовал LinkedIn — социальную сеть для поиска и установления деловых контактов, в которой зарегистрировано более 700 млн человек.
Пользуясь тем, что бывшие американские госслужащие и военные размещают в сети подробную информацию о своей трудовой деятельности, чтобы получить высокооплачиваемую работу в частных компаниях, предприимчивый сингапурский политолог и его китайские заказчики превратили LinkedIn в настоящую золотую жилу. При этом кураторы из Пекина призывали его обращать особое внимание на тех, кто не только имел доступ к конфиденциальной информации, но и испытывал финансовые трудности, считая такие контакты наиболее перспективными.
Источник: страница Тимура Сейтмуратова в Facebook. Публикуется с разрешения автора.