Мать русской демократии что это

Монархия – мать русской демократии

Григорий Голосов инициировал очень правильную дискуссию: какая политическая система нужна России объективно, то есть независимо от шкурных интересов и/или субъективных этико-эстетических предпочтений сегодняшних (и завтрашних) политических акторов. Не могу не воспользоваться шансом к этой дискуссии подключиться.

По Голосову, оптимальная политическая система для России – это парламентская демократия, ограниченная возможностью обеспечивать единство политической воли в чрезвычайных ситуациях. Последнее предполагает механизм быстрой «концентрации власти в руках лица, не связанного коалиционными обязательствами и парламентской дисциплиной, но пользующегося прямо выраженным доверием народа».

Необходимость такого механизма объясняется тем, что Россия, с нашими залежами ядерного оружия, остается (на неопределенный исторический срок) сверхдержавой. А значит, грубо говоря, ядерный чемоданчик должен быть в одних руках: доверить его коллективному органу (парламентскому большинству или сформированному им кабинету министров) – невозможно. Детального описания такой модели Григорий Голосов пока не предлагает. Поищем, говорит.

С тем, что реальная демократия в России возможна только в условиях развитого парламентаризма, я согласен. Но есть два замечания, которые представляются мне существенными.

1. Посылка о сверхдержавности России как источнике внутриполитических мотиваций, на мой взгляд, является ложной. Современная Россия – не сверхдержава. Обладание ядерным оружием не есть критерий сверхдержавности. Такое оружие сегодня есть, скажем, у Пакистана, а завтра может оказаться у КНДР. Но разве эти страны можно назвать сверхдержавами? Главный (и, по большому счету, единственный) критерий сверхдержавного статуса – это наличие возможности контролировать (мягче: удерживать в устойчивом поле влияния) определенную часть мира за счет распространения позитивных образцов: политических, военных, экономических, социальных, культурных. К сверхдержавам можно отнести, например, наполеоновскую Францию, покойный СССР, вчерашние и сегодняшние США. Но Россия не экспортирует позитивных образцов. Поскольку она их не создает и не воспроизводит. РФ даже региональной державой уже не является: у ближайших соседей все чаще можно найти настроение «посмотри, как в России, – и сделай наоборот». Потому оглядываться на мнимый (утраченный) статус страны при проектировании нашей политической системы едва ли необходимо.

2. Наряду с демократией и «логикой чрезвычайного поведения» политсистема должна ответить на еще один проклятый вопрос – об устойчивой легитимности власти. На этом предмете я хотел бы остановиться чуть подробнее.

Мы помним – было даже на нашем веку – периоды частичной (временами – почти полной) нелегитимности нашей власти. Так было при позднем Горбачеве и неоднократно – при Ельцине. А вот Путин никаких проблем с легитимностью не испытывал. Хотя и как личность, и как политик он куда слабее того же Ельцина, на мой взгляд. Значит, дело не в свойствах правительствующих личностей или, по крайней мере, не столько в них, сколько в исторических условиях формирования представлений о легитимной власти в России.

Глубинная анархическая природа русского человека не позволила русским сформировать имманентную власть, легитимность которой коренится в волеизъявлении нации. Со времен призвания варягов легитимная русская власть традиционно была не имманентна народу, а трансцендентна ему. Легитимность в России исторически базируется на этой самой трансцендентности. Механизм обеспечения которой – монархический ритуал. Он достаточно сложен и многогранен, но я бы выделил три его основные составные части:

а) эксклюзивность инстанции верховной власти (монарха): у монарха не может быть прямых, допускаемых им самим соперников, претендентов в реальном времени на его престол;

б) непогрешимость монарха: объектом критики может быть кто угодно и что угодно, включая политику монарха и ее последствия, но только не инстанция верховной власти как таковая;

в) независимость монарха от имманентных систем и институтов, например, политической и правовой систем; в частности, это значит, что исключительно сам монарх наделён правом не только выбирать себе преемника, но и формировать самоё логику выбора; народу об этом знать ничего не нужно и даже вредно.

Власть в России всегда была устойчиво легитимной, когда монархический ритуал соблюдался. И стремительно теряла легитимность вослед эрозии ритуала. См. Смутное время, 1917 год, рубеж 80—90-х годов прошлого века. Путин (точнее, коллективный Путин) в начале уходящего десятилетия восстановил легитимность президентства не благодаря каким-то тайным личным достоинствам и заслугам (наличие которых вызывает большие сомнения) самого главы государства, а благодаря возрождению – осознанному и бессознательному – единственного правильного ритуала власти (пп. а) – в)). Частичные же проблемы с легитимностью нынешнего Медведева связаны с эрозией ритуала, по крайней мере, по пункту а). (Двух или полутора царей народное сознание вынести не может, необходим строго один).

Итак, ключевой вопрос: как совместить монархический ритуал, который есть необходимое условие устойчивой легитимности власти и, соответственно, стабильности системообразующих конструкций государственности как таковой, с подлинной, неимитационной демократией?

Мой вариант ответа: только в рамках конституционной монархии.

Политическая система при конституционной монархии в России может выглядеть примерно так. Законодательная власть – у двухпалатного парламента. Нижняя палата – Государственная Дума – избирается раз в пять лет по смешанной (пропорционально-мажоритарной) системе. Верхняя – Сенат – формируется из представителей законодательной и исполнительной власти регионов. Госдума сама, без какой-либо внешней помощи формирует федеральную исполнительную власть – правительство, назначает премьера и ключевых министров. Она же отправляет правительство в отставку. Аналогичная схема воспроизводится в регионах: законодательные собрания назначают региональных премьеров. Которые становятся уже не главами регионов (с концепцией делимого суверенитета пора проститься), а главами исполнительной власти регионов.

Наконец, монарх. У него три основные функции:

• верховный главнокомандующий Вооруженными силами, которому в военное время непосредственно подчиняются войска;

• право роспуска Государственной Думы при наличии для этого конституционных оснований; например, если Дума в течение определенного срока не смогла сформировать федеральное правительство;

Последнее позволит сделать первый шаг к реальной независимости третьей власти от первых двух.

Монарх в состоянии быть тем самым лицом, которое, по Григорию Голосову, концентрирует в своих руках особые полномочия в чрезвычайных ситуациях. От коалиционных обязательств он свободен по определению, доверие же к нему со стороны народа будет определяться самим институтом монархии, а не персоной, занимающей трон.

Вот такое предложение к дальнейшему обсуждению. Только, если можно, не надо приводить аргумент, что конституционная монархия – это утопия. Давайте не будем забывать: Россия – страна реализуемых и реализованных утопий.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Мать русской демократии что это

О библиотеке
- Краткая справка
- Справочная информация
- Страницы истории
- Контактная информация
- Отделы и залы
- Сведения об учредителе
- Официальные документы
- Режим работы
- Материально-техническое обеспечение качества услуг
- Телефонный справочник
- Независимая оценка качества услуг
- Как нас найти
- Противодействие коррупции
- Дарители
- Доступная библиотека
- Почетные читатели
- Видео о библиотеке
- Авторам и правообладателям
- Обратная связь с руководителем
- Аренда помещений
- Афиша мероприятий
- Запись на мероприятие
- Новости и события
- Выставки
- Конкурсы и проекты
- Фотогалерея
- Видео
- Фотоконкурсы
- Как записаться
- Услуги ОНЛАЙН
- Часто задаваемые вопросы
- Электронный каталог
- Правила пользования
- Электронная библиотека
- Услуги
- Электронная доставка документов
- Словарь библиотечных терминов
- Продление книг онлайн
- Библиотека ищет книги
- Виртуальная справка
- Комплектуем вместе
- Предварительный заказ книг
- Электронные каталоги
- Полнотекстовые ресурсы удаленного доступа
- Электронная библиотека
- Полнотекстовые базы данных ООУНБ
- Виртуальные книжные выставки
- Справочно-правовые системы
- Новые поступления
- Cистемы технической документации
- Библиографические обзоры
- Периодические издания
- Тематические разделы
- Ресурсы Интернет
- Библиотечный портал Оренбургской области
- Оренбургский край
- Книжные памятники Оренбургской области
- Календарь памятных дат
- Литературная карта Оренбургской области
- Литературные игры
- Оренбуржцы — Герои
- Страницы истории библиотеки
- Все проекты
Электронный каталог Электронная библиотека Продление книг Виртуальная справка Электронная доставка документов

« Октябрь 2023 »

Пн. Вт. Ср. Чт. Пт. Сб. Вс.

1

2 3 4 5 6 7 8

9 10 11 12 13 14 15

16 17 18 19 20 21 22

23 24 25 26 27 28 29

30 31

205 лет назад
30 октября 1818 года
родился Николай Андреевич Крыжановский (1818-1888)

30 лет назад
30 октября 1993 года
создан Оренбургский муниципальный камерный хор (1993)

Значение слова: «Земляной рак»

Библиотечный блог

«Гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору»: 90 лет с момента выхода в свет романа «Двенадцать стульев»

В 1927 году Илья Ильф и Евгений Петров закончили роман «12 стульев». Уже в следующем году он был напечатан. Несмотря на то, что это была первая совместная работа двух авторов, уже в начале публикации роман обрел невиданную популярность и сразу же разошелся на цитаты — небывалый случай в советской литературе. Однако, критика долгое время пребывала в растерянности, не понимая, как следует политически грамотно реагировать на изданное произведение.

Несмотря на запрет произведений Ильфа и Петрова, который продолжался с 1949 по 1956 года, уже к началу 60-х находились молодые люди, щеголявшие тем, что знают роман наизусть. Да и сейчас мы порой разговариваем фразами из него, разлетевшимися, в том числе, благодаря двум экранизациям. Вспомним самые яркие из них!

Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.

В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть.

Вы не пьете, не курите, девушками не увлекаетесь. Зачем вам деньги? Вы же не умеете их тратить.

Отдай колбасу, дурак! Я всё прощу!

Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих.

Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?

Молодая была уже не молода.

Почем опиум для народа?!

Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени «Мумбо-Юмбо» составляет 300 слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.

Не устраивайте преждевременной истерики. Если вы уже не можете не переживать, то переживайте молча.

Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это — гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.

Скоро только кошки родятся!

В голове, как ребенок во чреве матери, мягко шевелился свежий армянский анекдот.

Время, которое у нас есть, — это деньги, которых у нас нет.

Ну, ты, жертва аборта. Отдай концы, не отчаливай.

Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал, и ему было стыдно.

Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет.

Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице.

Попрошу вас, гражданка, очистить стул.

Дверь открылась. Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла.

Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.

— Новая партия старушек?

— Тяжелое наследие царского режима?

— Если хотите, вы можете уйти.

— Тогда я, пожалуй, пойду.

— Но учтите — у нас длинные руки!

— Тогда я, пожалуй, останусь.

— Скажите, а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?

— Я думаю, что торг здесь неуместен!

— Господа! Неужели вы будете нас бить?!

Киса, я хочу вас спросить, как художник художника — вы рисовать умеете?

Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.

Читайте роман «Двенадцать стульев» в нашей библиотеке!

25 цитат из романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова

Илья Ильф и Евгений Петров написали в соавторстве несколько произведений. Среди них самыми известными стали сатирические романы-фельетоны «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», в которых рассказывается о похождениях по просторам молодой Советской Республики «великого комбинатора», афериста и мошенника Остапа Бендера.

Мы выбрали 25 цитат из «Двенадцати стульев»:

Он любил и страдал. Он любил деньги и страдал от их недостатка.

В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть.

Вы не пьете, не курите, девушками не увлекаетесь. Зачем вам деньги? Вы же не умеете их тратить.

Дело помощи утопающим — дело рук самих утопающих.

Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?

Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся!

Молодая была уже не молода.

Почем опиум для народа?!

Эх, Киса! Мы с вами чужие на этом празднике жизни.

Командовать парадом буду я!

Знойная женщина — мечта поэта!

Словарь Вильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составляет 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени «Мумбо-Юмбо» составляет 300 слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью.

Ипполит Матвеевич, почти плача, взбежал на пароход.
– Вот это ваш мальчик? – спросил завхоз подозрительно.
– Мальчик, – сказал Остап, – разве плох? Типичный мальчик. Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень!

Не устраивайте преждевременной истерики. Если вы уже не можете не переживать, то переживайте молча.

Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это — гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.

Скоро только кошки родятся!

В голове, как ребенок во чреве матери, мягко шевелился свежий армянский анекдот.

Время, которое у нас есть, — это деньги, которых у нас нет.

Ну, ты, жертва аборта. Отдай концы, не отчаливай.

Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал, и ему было стыдно.

Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет.

Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице.

Попрошу вас, гражданка, очистить стул.

Дверь открылась. Остап прошел в комнату, которая могла быть обставлена только существом с воображением дятла.

Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами.

На книги из нашей статьи действует скидка 20% по промокоду ЖУРНАЛ.

«Отцы-матери» русской демократии. Послесловие на смерть Людмилы Алексеевой

11 декабря президент России Владимир Путин попрощался с усопшей в возрасте 91 года правозащитницей Людмилой Алексеевой, возложив к ее гробу букет красных роз. Отметились соболезнованиями в соцсетях или личным присутствием на церемонии премьер-министр Дмитрий Медведев, спикер Госдумы Вячеслав Володин, а первый замруководителя АП Сергей Кириенко даже предложил увековечить память усопшей. Это больше, чем соблюдение протокольных формальностей. Это нечто другое.

С 2002 по 2012 годы Алексеева была членом институции со странным названием «Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества» (и да, еще по «правам человека»). За несколько дней до кончины она согласилась вернуться в Совет, перечеркнув тем самым спекуляции о неких «идеологических причинах» выхода из него. Хотя признаем, причина выхода из органа была принципиальной: предложение избирать правозащитников интернет-голосованием это даже смешнее, чем название Совета. И как-то так случилось, что часть фамилий из Совета на слуху, но совсем по другим событиям и поступкам, а тех, что не известны по иной деятельности, членство в Совете также не прославило. В любом случае, мы не можем называть этих людей правозащитниками без кавычек по одной простой причине: право и его защита не могут быть избирательными.

Нельзя защищать права людей приятных во всех отношениях и отказываться от защиты прав, например, Александра Копцева, который в январе 2006 года напал на прихожан московской синагоги (были ранены 10 человек, все, к счастью, выжили и выздоровели). При повторном рассмотрении дела суд ужесточил приговор: обвинение в покушении на убийство было переквалифицировано на убийство, которое удалось предотвратить по независящим от преступника обстоятельствам. При этом известно, что Копцев наносил удары, не метясь в жизненно важные органы, не «добивал», стараясь ранить как можно больше людей. Т. е. не имело места даже покушение на убийство каждого конкретного пострадавшего. Суд признал Копцева вменяемым и одновременно приговорил его к 16 годам лишения свободы с принудительным психиатрическим лечением. Т. е. по мнению суда, именно в момент нападения в его душевной болезни наступило просветление. Парадокс.

Вероятно, приговор был «целесообразным и показательным»: в нашем обществе нет места мерзкому антисемитизму, но, на наш субъективный взгляд, это как раз тот случай, когда правозащитники без кавычек обязаны были вмешаться. Совет промолчал. Его члены по отдельности, включая Алексееву, тоже. И это далеко не единственный случай.

Зато под № 1 Алексеева подписала резолюцию «марша мира» 21 сентября 2014 года. Того самого марша — 5 тысяч участников по данным ГУВД по Москве, до 150 тысяч по версии организаторов и участников, 20 тысяч по расчетам корреспондента Associated Press, море украинских флагов и плакатиков с красными сердечками за мир и дружбу. В резолюции ни слова о «самосожженных» в одесском доме профсоюзов и «самовзорвавшемся» кондиционере Луганской облгосадминистрации после пролета украинского штурмовика. Не было описания «подвигов» карателей, грабивших, насиловавших и убивавших мирных жителей. Хотя, всё это стало неприлично не замечать только позже, когда после нескольких переименований нацистских батальонов, киевским властям пришлось часть из них распустить, а часть садистов (глупо «спалившихся» фотками в телефонах) судить.

В резолюции говорилось об «агрессии» России, «пропагандистской истерике», необходимости отмены антисанкционных мер (не санкций), о «стремительном формировании режима фашистского типа, по всем системным признакам сходного с режимами Муссолини и Франко». И, разумеется, о будущем международном суде над ним. То ли с фашистским режимом что-то пошло не так, то ли Алексеевой захотелось посидеть на скамье подсудимых, но она пошла на сотрудничество с «этим режимом».

Российские «правозащитники» — невероятно цельные натуры. Они никогда не извиняются. Ни при каких условиях, ни в какой форме. Может быть, «какая власть, такая и оппозиция»? Но власть, хоть сквозь зубы, но извиняется, а правозащитники — больше, чем оппозиция, и постоянно подчеркивают это. Не извиняются даже за мелкие ошибки. Скажем, ту резолюцию подписал Андрей Пионтковский, который с 2002 года, в августе (такой «роковой» месяц в истории новой России) и под Рождество прогнозирует «крах кровавого режима» с четверга на пятницу. Андрей Андреевич, когда же?! Или осевший в Киеве Евгений Киселев, который предлагал выкрасть в Ростове-на-Дону какого-нибудь государственного деятеля, чтобы обменять его на Надежду Савченко. Евгений Алексеевич, ну извинись же! Хотя бы потому, что Савченко оказалась изменницей!

Не удивило отсутствие среди подписантов Михаила Ходорковского, который уже девять месяцев был на свободе. Как раз тот срок, когда неконтролируемые позывы к бурной деятельности после бездействия уже ослабевают, а мозг начинает понемногу включаться. Очень поспособствовала этому его неудачная поездка в Донецк в апреле 2014 года, где он пытался мирить «сепаров» с «законной властью». Во всяком случае, он увидел, что движет людьми, увидел, что происходящее — не «агрессия» России. Но отсутствие его подписи осталось не замеченной сенсацией.

В России любят и жалеют сидельцев. Но когда зэк Ходорковский написал свою первую статью «Левый поворот», даже околокремлевская публика стала уважительно называть его «МБХ». МБХ признал, что в 1996 году участвовал в фальсификации президентских выборов, что именно этот по факту олигархический переворот свернул Россию с восточноевропейского пути развития. Где в 1990-х — в Польше, Чехии, Болгарии и т. д. — на волне недовольства населения шоковыми реформами коммунисты возвращались к власти и… ничего страшного не происходило. Коммунисты уже были не «красными», а «розовыми», вполне себе встроенными в новые реальности. Вскоре они так же демократично уступали власть, и страна садилась на обычные «демократические» избирательные качели. В России же, повторим, в 1996 году произошел олигархический переворот, и устранить его последствия демократически было уже невозможно.

За 10 лет «в засаженье» Ходорковский набрал огромный политический капитал, он действительно мог подняться над всеми, стать мыслителем, несколькими газетными статьями в год управлять надеждами миллионов. Но за несколько месяцев «проурчал» весь капитал. Суетлив оказался, мелок. И никакого противоречия с нашим утверждением, что либералы не извиняются. Свои извинения он «отозвал. Да, и когда якобы давал обещание Путину не связываться с этой оппозицией, он пальчики крестиком держал. А совет, если был, был правильным. Кроме: «Миша, дай денег!», Миша от оппозиции ничего не услышал. Вот и не подписал резолюцию. Однако ж оппозиционерствует. Правда, теперь, исключительно на гранты и пожертвования. Как Гарри Каспаров, настолько либеральный либерал, что призывает установить либеральную диктатуру из 10 — 15 либералов, которые будут и правительством, и парламентом, и новую либеральную конституцию между делом напишут и примут.

В общем, великоват оказался для Михаила Борисовича пиджак Александра Исаевича (при всей противоречивости фигуры самого Солженицына).

А удивительно было видеть в резолюции слова о «нечестных и несвободных выборах 2011 — 2012 годов» и их последствиях, и подпись под резолюцией Бориса Немцова. Он уже не может извиниться, но три года после 10 декабря 2011 года на Болотной у него были. Не воспользовался. Журналист обязан посещать события, безотносительно к тому, напишет он о них сегодня или когда-нибудь и может быть потом. Увидеть лично, почувствовать самое важное — настроения, дух происходящего. И есть определенные приемы, позволяющие оказаться у сцены и за сценой в прямом и переносном смысле, услышать, заинтересовать собой, так, чтобы значимые лица по своей инициативе пошли на контакт.

Впрочем, здесь пишем только о том, что известно всем, о чем каждый может сделать самостоятельные выводы. Именно Немцов «слил» Болотную. Увел людей с площади Революции, что между Кремлем и Центризбиркомом. «Пусть у „этих“ голова болит, куда народ двинется: на Красную площадь или на ЦИК», — как сказал там старый нацбол. Конечно, Немцов не один увел людей у Эдуарда Лимонова. Помогали ему гламурные Алексей Венедиктов с Тиной Канделаки, негламурный Лев Пономарев, и просто «Женечка Чирикова из Химкинского леса», адептка «фоменковщины» (это уже на Болотной она вызвала взрыв хохота тысяч людей, когда брякнула со сцены про Иисуса, который жил «то ли две тысячи, то ли тысячу лет назад, если верить ученым»).

Люди поверили Немцову, перешли на остров, но говорили только о том, что «сегодня жена (сын, отец, брат, друг) не пошли, но в следующую субботу приведу пятерых». Не было следующей субботы. Да и всё, что было потом, было натужным изображением продолжения банкета. Потому что Немцов с очередной пассией улетел отдохнуть в Дубай. Сделал дело — гуляй смело. Значит, режим убил героя? Назовем его именем очередной скверик у российского посольства? Ну-ну, называйте. Пока после 10-го или 20-го скверика и в самый неподходящий момент не будут опубликованы определенные документы. Это называется юмором из серии «Конторские шутят».

А тогда, в декабре, народ опешил и обиженно бубнил: «Вот выйдет Лёха после 15 суток, Лёха покажет». Алексей Навальный вышел. И улетел в Мексику к пирамидам майя. Ну, не видел он всего на Болотной своими глазами, не прикоснулся, не прочувствовал. По другой версии (примерная цитата): «Я ни под кого (под созданный „Круглый стол“ оппозиции) не лягу. Пусть сначала облажаются, а потом мы начнем». Рейсы на Дубай и Мехико вылетели почти одновременно. В результате облажались все.

Ну, а в Кремле… Что в Кремле… Любимые заголовки The Washington Post и «Української правди»: «Путин испугался» и в «Кремле паника» хороши для прыщавых подростков предпенсионного возраста. В Кремле, похоже, ничего не боятся. Даже того, чего, ох, как следовало бы. Там делают выводы. Не нравится вам 7%-ный проходной порог? Получите взад 5%-ный! Трудно создать партию? Нате-получите новые правила и регистрируйте снова «партию любителей пива»! А через несколько лет и вовсе ужас. Не нравится Владимир Чуров с бородой? Получите гайдаровского министра Эллу Памфилову без бороды! Патриарх Кирилл в одной из речей завуалированно поддержал Путина в избирательной кампании 2012 года, а Pussy Riot «ответили» «панк-молебном» в храме Христа Спасителя? Больше ни слова из уст Патриарха — такого, что хотя бы отдаленно можно расценить, как вмешательство в политику.

В Кремле учатся на ошибках. Оппозиция и «правозащитники» — никогда.

Эту «оппозицию» не нужно душить. Напротив, ей даже следует оставить кормушку, и они будут успешно душить друг друга. Что и делается. Перефразируя Илью Ильфа, такую оппозицию нужно холить и лелеять, нежно поглаживая по подлежащему». Для народа их слова и действия — лучшая прививка от любой революции.

Эта оппозиция жадна, честолюбива и безнадежно глупа. Забавный эпизод. Когда Ксения Собчак заявила о планах выдвинуть свою кандидатуру на выборах президента РФ, на одном уютном украинском телеканале украинская ведущая спросила украинского политолога, не будет ли ей трудно, самовыдвиженке-то? Политолог поморщился: «Ну, что вы, ей богу! Первым через неделю предложит купить выдвижение от своей партии Михаил Касьянов. Не сойдутся в цене, предложит кто-то другой». Предложил. Не сошлись.

А еще она паталогически, неутомимо до истерики разглагольствует о своей порядочности. Так только алкоголик в слезах и соплях доказывает, что он не алкоголик. Потому что алкоголик — это тот, кто «пьет в одиночку», «кто пьет из горла», «кто не закусывает», «кто без тоста», «кто не за столом, ящиком, пеньком», «кто молча», «кто в хлам» и т. п. Обожаю Виктора Шендеровича, когда-то писателя. Когда оживает «убитый гэбней» Аркадий Бабченко или случается другая подобная неприятность и Витю спрашивают, как же вы так обделались с обвинениями, он глубоко задумывается и в 101-й раз, как в первый произносит: «Знаете, есть такое понятие, как репутация, а репутация у Путина ужасная!».

Каждый из них — отец и мать русской демократии в одном лице, «отцематерь». Назовите двух оппозиционеров, которые рано или поздно не назвали друг друга подлецами, подонками, агентами КГБ, ну, в лучшем случае, соглашателями (и что интересно, оба правы). Нет, это не большевики, у тех была идеология. Но в профиль напоминают.

Вспомнилась запись из книги Сергея Довлатова «Соло на ундервуде»: «Толя, — зову я Наймана, — пойдемте в гости к Леве Друскину» — «Не пойду, — говорит, — какой-то он советский» — «То есть, как это советский? Вы ошибаетесь!» — «Ну, антисоветский. Какая разница».

А вспомнилась, когда после смерти Алексеевой все же дошли руки до ее книги «Поколение оттепели». Есть там персонаж — дядя по отцу «дядя Боря».

«Его объяснения всегда были одинаковы: это паханы, они во всем виноваты. Дядя Боря никогда не говорил, что заставило его прийти к такому мнению. Он был членом партии, вступил в то же время, что и мой отец, когда революция была молодой, а будущее светлым».

«Ты говоришь о принципах социализма, — вещал дядя Боря низким баритоном, — но ведь не в этом дело. Принципы — для таких ученых дур, как ты. Нет принципов. Нет социализма. Есть просто шайка паханов. Они захватили власть и удерживают ее. Вот и все. Повтори за мной: нет принципов, нет социализма, только паханы, шайка паханов».

«Социализм. Социалистическое сельское хозяйство. Каждому по труду. Это все для ученых дур, вроде тебя, — ворчал дядя Боря. — Хочешь знать правду? Там — шайка паханов. Они захватили власть. Вот и вся правда».

«Принципы интернационализма. Марксизм-ленинизм. Это тоже для дураков, — ответствовал дядя Боря. — Есть шайка. Паханов. У них власть. И они ею пользуются».

«Он замечательный человек, но мыслит примитивно, — говорила я Валентину после ухода дяди». Но однажды сказала: «Дядя Боря прав. Это шайка паханов».

Наверное, дальше Люде можно было ни о чем не думать. Дискутировать с ними бесполезно. Если факты противоречат этой простой картине мира, тем хуже для фактов.

…больше о Людмиле Алексеевой ни слова до сороковин. Да и потом — о чем?

Альберт Акопян (Урумов)
Похожие публикации: